35ddafe1     

Трускиновская Далия - Коломбине Дозволено Все



Далия ТРУСКИНОВСКАЯ
КОЛОМБИНЕ ДОЗВОЛЕНО ВСЕ
Повесть из жизни женщин
С этого ли все началось? Пожалуй, что с этого. Мы брели лесной дорогой в
гости к друзьям, на старый хутор. Нас то и дело облаивали собаки, тяжелая
корзина с пирогами оттянула мне руку, ни один из попадавшихся хуторов и
отдаленно не походил на искомый, и мой спутник уже начал прохаживаться насчет
способности женщин к ориентации на местности. Словом, светила перспектива
ночевать в лесу под кустом.
Тогда-то я и увидела этот огромный разлапистый куст шиповника, усыпанный
великолепными, чуть не с яблоко, сочными ягодами с белыми бликами на тугих
алых и оранжевых боках. Мне пришло в голову, что если собрать их, распределить
по размеру, нанизать на крепкую нитку, надеть на шею и пройтись по городу, то
наверняка случится что-то роковое - в меня влюбятся или, на худой конец, я
сама влюблюсь.
Очень уж разволновал меня этот шиповник. Так разволновал, что даже отпала
необходимость лезть в колючий куст, рвать плоды и искать иголку с ниткой:
ожерелье само сложилось в воздухе перед моими глазами. И оно произвело
странное действие.
Я оборвала замысловатую остроту своего спутника. Более того - я заметила,
что его сумка явно легче моей корзины, и рассудила здраво: он вполне мог бы
нести и то и другое. В результате он поплелся следом за мной, уже не
осмеливаясь острить, а я успокоила его: на верблюдов обычно навьючивают куда
больше.
Действительно, ожерелье из шиповника могло стать началом чего-то
прекрасного и увлекательного. И очень жаль, что я на целых полгода о нем
забыла. А вспомнила потому, что сижу вот перед белым листом бумаги, а в голове
как будто кто красными шариками жонглирует - во всяком случае, так я зрительно
воспринимаю привязавшуюся ритмичную песенку, что-то вроде
"синьорина-тамбурина-серпантина... " И мелодия бы еще ничего, но рифма! Как
будто мне приказали перевести на русский итальянскую канцонетту!
- Брысь, окаянная! - гоню я ее.
- Мандолина-образина-половина! - издевается рифма. И скачут красные
шарики, время от времени образуя ожерелье.
Вот в таких условиях начинаю я свое повествование.
Так вообразим же себе буфет. То есть довольно-таки противное заведение
общественного питания, где столы протираются тряпкой примерно дважды в день,
ножи в жестяной посудине для столовых приборов отсутствуют, а в меню входят
салат "Столичный", два сорта булочек и никудышный кофе, разливаемый половником
из алюминиевой кастрюли. Впрочем, бывают и яйца под майонезом, и помидоры со
сметаной - это уж как кому повезет.
Есть музыкальное сопровождение - буфет-то типографский, коридор сюда ведет
мимо линотипного цеха и всякий раз, когда дверь открывается, слышен рокот,
Есть и сопровождение, так сказать, обонятельное. Сюда залетают запахи краски,
ацетона, чуть ли не бензина, и все это сливается в довольно неаппетитный
букет.
Невзирая на перечисленные достоинства, здесь среди рабочего дня пьет кофе
довольно много народу. Господа журналисты народ ленивый. И лучше будут изо дня
в день клясть кастрюльный кофе, чем пробегут в плохую погоду метров триста до
ближайшего кафе.
Публика здесь смешанная. Кто в спецовке, кто при галстуке. А вон те две
женщины, занявшие столик в углу, одеты в простенькие юбки и свитерочки. Они
только что сами убрали со столика грязную посуду, расставили свои тарелочки и
теперь сидят и беседуют. Одна, светленькая, - Лариса, другая, темненькая, -
Марианна. Обе пришли сюда в свой нерабочий день лишь ради зарплаты. И обе на
р



Содержание раздела